«Не следует терять веры в лучшее…»
Так говорил Наум Самуилович Полестинер. Из его уст — это не просто слова, а жизненная установка человека, который пережил многое: войну, голод, видел смерть, которая «ходила» совсем рядом… Он стал одним из тех людей, чья судьба тесно связана с героической эпохой покорения оренбургского газа, чьим трудом, энергией, интеллектом создавался энергетический щит страны. Наум Самуилович ушел из жизни на 90-м году.
В память о нем публикуем очерк из книги Лидии Притворовой «Каждый выбирает для себя».
На «хлебном месте»
«Память — это единственный Рай, из которого нас не могут изгнать...» Немецкий писатель Иоганн Пауль Фридрих Рихтер, сказавший эту замечательную фразу, конечно же, не мог знать, что через сто пятьдесят лет его соотечественники память миллионов людей превратят в ад, из которого невозможно уйти.
Семеро по лавкам
— Первый день войны я помню так, будто это было вчера, — говорит Наум Самуилович Полестинер.
Война уже ворвалась в жизни тысяч людей, ежесекундно калеча их судьбы, но до их небольшого села, что под Гомелем, еще не добралась.
— Я помню, как неожиданно вошел отец, в шинели, с винтовкой, очень серьезный, и сказал маме: «Быстрее собирай детей, Фаня, — немцы подходят. Надо уходить...»
— Может, еще обойдется? — робко возразила жена. — В ту первую, германскую, они тоже здесь были, и ничего — вели себя прилично...
— Сейчас все будет по-другому, — провидчески возразил глава семьи. Так и оказалось.
С немецкими солдатами Самуил Полестинер имел дело, когда воевал на Западном фронте в Первую мировую. Дореволюционная фотография 1916 года. Бравый солдат русской армии. Как и многие, он был уверен, что война кончится быстро, не предполагая, что она перейдет в гражданскую, станет ужасом и разором на много лет.
Сидя в стылых окопах, Самуил Полестинер как о чуде мечтал о мире, доме, семье, любимой работе. И дождался-таки этого чуда — из чудовищной бойни выбрался относительно благополучно. Научился хорошему ремеслу.
Стал главой большой семьи. В то время семьи в России были большие. На детей смотрели не как на обузу, а как на помощников, где каждому есть дело. Семья Полестинер не была исключением, ее уважали за трудолюбие и мастерство. Самуил был известным столяром-краснодеревщиком. Его жена Фаня — искусная швея — пополняла семейный бюджет. Когда семеро по лавкам — богатства большого не наживешь, однако семья не бедствовала. К тому же у них были твердые жизненные установки, к которым детей приучали с детства. Не нужен клад, если в семье лад.
В их большой семье этот лад был. Вечерний общий ужин обязателен для всех. Это и общение, и учеба, и обмен информацией. За длинный стол усаживалась вся семья из девяти человек. Родители. Дети. Пять девочек. Два мальчика. Старшие заботились о младших. Слово родителей — закон.
К началу войны старшие дочери были замужем, младшему — Науму только что исполнилось семь лет. Он мечтал о школе — мечты вдребезги разбили вой снарядов, крики людей, попавших под обстрел.
«Не конь несет, бог ведет»
«Бедному собраться — только подпоясаться...» Глава семьи Самуил Полестинер помог собрать нехитрые пожитки. Подогнал подводу, посадил на узлы с одеждой младшего сына, погладил непослушные кудряшки...
— Это был последний раз, когда я видел отца, — говорит Наум Самуилович. — Он ушел в ополчение и только в 43-м пришла похоронка: «Погиб смертью храбрых».
Они ушли вовремя. Скоро в село ворвались немцы. Беженцы достигли переправы, а с высокого берега начался обстрел.
— Вместе с нами была женщина с двумя детьми. Малыш на груди, девочка цеплялась за юбку... Женщину убило наповал, девочке раздробило ногу... Крики боли, отчаянья, ужаса... Этого не забыть никогда...
Позже они узнают, что те еврейские семьи, что не успели уйти, фашисты уничтожат полностью. В одном из многих рвов нашли страдальческую кончину и старшие Полестинеры.
...Война катилась на запад, а беженцы пробирались на восток.
В Оренбурге, к великой радости, нашелся брат Борис, который отстал от состава. И, наверное, знак Судьбы — то, что эвакуированную семью определили на жительство в село Михайловка близ Октябрьского. Пройдет время, и Наум Полестинер возглавит строительство мощностей известного промысла Совхозного. Но это будет потом.
Как и большинство в те годы, они жили бедно, трудно и голодно. Мать и старшие дети работали в совхозе, ночами при свете коптилки матушка подрабатывала шитьем, голод был постоянным спутником.
Старшие были заняты до позднего вечера, домашняя работа — обязанность маленького школьника. Отличная учеба подразумевалась сама собой. Природные способности, трудолюбие плюс суровая жизненная школа помогут ему после окончания десятилетки поступить в Куйбышевский индустриальный институт, где конкурс был семь человек на место.
С дипломом, которым можно гордиться, Наум Полестинер был направлен в Вологду. Получил должность главного инженера на областной нефтяной перевалочной базе. Учитывая вредность производства и напряженность работы, там год вполне мог идти за три, что тоже стало хорошей жизненной школой и очень поможет в работе на газовом комплексе.
У истоков «большого газа»
Возможно, не все знают, что «большой газ» Оренбуржья начинался с Совхозного месторождения. Небольшое по запасам, оно зажгло голубой огонек в домах оренбуржцев, а позже стало надежным подземным хранилищем.
Науму Полестинеру предложили работу главного инженера на строительстве объектов Совхозного.
Мы строили производственные и рабочие корпуса, прокладывали трубопроводы, параллельно вели дороги и линию ЛЭП до Октябрьского, — рассказывает Наум Самуилович. — А перед этим была комплектация: надо было привезти оборудование... Я за лето нагонял на уазике до 40 тысяч километров. Зима в том году была лютая, с морозами и снегопадами. Транспортом тогда были тракторы. Управились за шестнадцать месяцев.
Именно там, на Совхозном, Наума Полестинера заприметил начальник «Оренбурггазпрома» Владимир Александрович Швец и пригласил возглавить предприятие, которого еще не было, — Управление производственно-технического обслуживания и комплектации (УПТОК). Уже велось строительство УКПГ и газзавода. Их следовало укомплектовать, привезти оборудование, строительные материалы, трубы, горюче-смазочные вещества, реагенты, посуду из тончайшего стекла для химических лабораторий и просто посуду для столовых, детских садов. Напомним: то была эпоха великого дефицита — все надо было «доставать», «выбивать», «выпрашивать»... На тех, кто имел доступ ко всем этим «сокровищам», смотрели умильным взором. Впрочем, не всегда умильным, нередко — очень строгим, заведомо подозревая во всех смертных грехах. Люди есть люди... Чтобы «мышки-норушки» не растащили по персональным сусекам доверенное добро, командир производства должен сам быть честным, показывать пример бескорыстия.
Жизнь показала, что выбор был сделан правильный. На «хлебном месте», где склады ломились от всякого добра, Наум Самуилович ничем себя не запятнал, его не коснулась даже тень подозрения в чем-то неправедном.
Припоминаю, как в рабочей газете газовиков под Новый год были даны дружеские шаржи на руководителей подразделений. О Полестинере было сказано примерно так: «Много лет работает на „хлебном месте“ Наум Самуилович Полестинер. Добра кругом — немерено. Быть у воды, да не напиться?.. А он сам не берет и другим не дает. Ну просто больно за человека...»
— Зато я жил спокойно, не боялся стука в дверь, — говорит на это Наум Самуилович. — Хотя вообще-то людей понять можно. Красиво жить не запретишь, а в магазинах тогда было пусто.
— А были случаи, скажем так, недобросовестности?
— Были, конечно, — вздыхает он. — Но я никого не отдал под суд, — добавляет он с гордостью. — Если недостача — предлагал возместить. Если вижу, что «химичит», а поймать трудно, увольнял «по собственному желанию»... Но под суд — никого... Лишать свободы — последнее дело... И никто не обижался...
Грамота на то и есть...
Получилось так, что Наум Самуилович едва сам не лишился той самой свободы. На его складах и площадках в числе прочего хранились и вещества весьма опасные, к примеру, метанол. Техническая жидкость по цвету, запаху и вкусу неотличима от спирта. На цистернах черным по желтому крупно начертано «ЯД», «ОПАСНО». Читать все умели, однако нашлись Фомы неверующие, надписи не поверили, решили, что коварное начальство дурит нашего брата: под зловещей надписью прячет «божественный напиток».
Местные Левши нашли партизанские тропы, сумели вскрыть емкость. Погуляли. Кто-то бесславно переселился в мир иной, кто-то ослеп...
В те времена начальник должен был отвечать за все. Даже если он находился за тридевять земель в командировке — все равно виноват: плохо воспитал подчиненных, недоглядел.
— Следствие шло три года, — говорит Наум Самуилович. — Сколько здоровья оставил, пока наконец дело не закрыли...
За эти годы его роскошная шевелюра заметно поредела и стала белой...
И все же больше помнится хорошее. За годы его работы сделано очень много: построены складские помещения, административный корпус, рабочие бытовки, площадки складирования, установлены многотонные краны. Создан хороший коллектив с атмосферой нетерпимости к нечистоплотности и хищничеству.
Работа шла очень напряженная. Оборудования ежедневно поступало столько, что в отделах не успевали обрабатывать документацию. Это сейчас компьютеры все раскладывают по полочкам, тогда вершиной счетной техники был арифмометр.
И охрана нынче другая: крепкие молодые люди в камуфляже, видеоаппаратура... В те времена склады с многомиллионным добром охраняли пенсионеры с домашними шариками да жучками...
Должность Наума Самуиловича называли «хлебной», однако главное богатство, которое он нажил, — уважение всех, кто его знает, с кем трудился многие годы, отдав лучшие из них обустройству Оренбургского газового комплекса.
Как признание заслуг — орден «Знак Почета», звания почетного работника газовой промышленности, ветерана газовой промышленности, почетные грамоты.
Живет в обычной многоэтажке, где главное богатство — книги. У него хорошая, дружная семья. Вместе с супругой Галиной Борисовной воспитали хороших сыновей. Радость и гордость — третье поколение. За стеклом книжного шкафа — фотографии чудесных ребятишек.
Ветераны и руководители базы ПТОиК на праздновании 60-летия Победы в Великой Отечественной войне. Наум Самуилович Полестинер (во втором ряду второй слева)
...Наша встреча прошла перед самым Новым годом.
— Что бы вы хотели пожелать всем в новом году, Наум Самуилович?
— Стабильности, — отвечает он не задумываясь. — Мира. Благополучия. И если не все у всех пока благополучно, не следует терять веры в лучшее.
Источник: Газета «Оренбургский газ»