Когда тяжело и почему «не положено»?
Бывший начальник военизированной части Ильсур Абдрахманов не помнит, как ликовала его родная деревня, приветствуя Великую Победу: маленький был. Но ему не забыть голода и холода в годы войны, весеннего сбора мерзлой картошки на полях и лепешек, испеченных из картофельной серой массы.
Деревня Верхние Шаши, расположенная в 80 км от Казани, была небольшой: по сути одна улица. Она как-то сразу опустела, когда мужчины ушли на фронт. Отец Ильсура и Энгеля — в числе первых. Но повоевал Хаби недолго. Видя, как отступают наши части и гибнут товарищи по оружию, в сердцах бросил: «Пошли в атаку фанерные войска». Кто-то услышал, донес. Отцу дали 10 лет лагерей. А ведь в составе Красной Армии действительно «воевали» тысячи муляжей танков и иной военной техники, выполняя «боевую задачу» по дезинформации противника.
В войну всем было тяжело. Что говорить о семье с клеймом «врага народа»? «Помню уже в мирное время в школе детям красноармейцев выдавали по стакану молока. Старший брат, которому „не положено“, всегда убегал на улицу и ждал, пока закончится большая перемена», — с болью в голосе говорит Ильсур Хабиевич.
Полегче стало, вспоминает наш собеседник, наверное, уже в конце 1940-х. Ну как полегче? Вновь хлеб появился. А в основном жили на «подножном корме»: ребятишки в полях собирали траву с листьями, похожими на ботву моркови, щавель конский и кислый. Летом ходили по ягоды. Одевались по-прежнему кто во что. Всесезонной обувью были лапти. «Повезло, что у деда была овца. Из ее шерсти нам с братом сваляли валенки на зиму, — рассказывает наш собеседник. — А чтобы они дольше прослужили, вместо калош мы поверх лапти надевали. Весной же к лаптям, чтобы они в лужах не размокали, прикручивали деревянные колодки на носок и пятку на манер японской национальной обуви».
Даже в послевоенные годы на селе еще долго работали за трудодни. Поэтому деревенские не отказывались от любой возможности заработать, чтобы можно было что-то купить. «Нас с братом заставляли выбирать мусор из пуха, мама чесала его, — говорит Ильсур Хабиевич, — а потом вязала платки и сдавала их в кооператив». А еще дядина жена помогала. Она была учительницей. А педагоги работали не за «палочки», за рубли. Дядина семья покупала муку, чтобы добавлять ее в картофельные лепешки. «Взрослые ведро картошки начистят, а я после школы тру ее на терке. Все костяшки посшибаешь. Но зато потом бабушка Асмабека кусок лепешки отрежет, — с улыбкой говорит Ильсур Хабиевич. — Вку-у-сно!»
Ильсур Абдрахманов многое пережил, многое может еще рассказать. Жена Алевтина Владимировна даже пошутила: «Всю жизнь свою готов выложить без прикрас». Но воспоминания о военном и послевоенном детстве даются ему нелегко: он украдкой утирает глаза.